Но Василичу часто улыбалась удача — по собственному скромному мнению, он был чертовски удачливым человеком. Именно по этой причине — а по какой ещё? — владельцы близлежащих частных домов заприметили Василичу и начали ему приплачивать за мелкие поручения. Просили его то траву в кучу сгрести, то яблоки гнилые собрать, то пару пакетов донести до мусорного контейнера. Деньги им, что ли, тратить некуда? Лентяи! Василич ухмыльнулся, вырывая сорняки на грядке со свеклой. Ну, ему пятьсот рублей не лишние. Хотят платить — кто такой Василич, чтобы им мешать?

— Слушай, а ты свинину любишь? — спросили сзади.

Василич, погрузившийся в мечты, как потратит пятьсот рублей, подскочил от неожиданности и вскрикнул. Бурное воображение нарисовало подкравшегося Демона, но это был всего лишь Генка. Как понял Василич, Генка был кем-то вроде главы соседского кооператива — следил за порядком и собирал деньги на разные нужды. Другие «частники» никогда с ним не спорили.

— Что? — прокряхтел Василич.

— Шашлык, говорю, любишь? — хохотнул развеселившийся Генка. — Мы по-соседски решили посидеть, отдохнуть. Жанна предложила тебя пригласить. После того как ты ей кран починил, она тебе дифирамбы поёт. Поделись по секрету, как ты краны чинишь, а? — он пошло, с намёком подмигнул. — Я к Жанне полгода подкатывал, а на шашлыки она приглашает тебя.

— Да я ничего… Если надо, я не пойду… — растерялся Василич. Жанна была фигуристой привлекательной женщиной лет тридцати. Если бы он был на лет двадцать моложе… Однако сейчас у Василича приоритеты стояли по-другому, и женщины находились далеко не на первом месте. Нет, Генка — главный, и ему дорогу лучше не перебегать. Где ещё Василич найдёт дармовые шабашки?

— Ой, да ладно тебе! Ты чего? Решил, что я ревную? — Генка хлопнул его по плечу. — Не накручивай себя попусту! Приходи! Сегодня в девять вечера. Шашлыки, пиво, танцы. С тебя — только присутствие!

— Хорошо, — Василич робко улыбнулся. В груди шевельнулось дурное предчувствие. Он никогда не встречал наркоманов, только по телевизору видел. Но ему показалось, что Генка был обдолбавшимся. Слишком уж весёлым, дёрганым, с ходящей в разные стороны нижней челюстью. Василич несколько минут всерьёз размышлял, а не отказаться ли от приглашения… но жадность победила. Он жил скромно, не шиковал, а халявные шашлыки и пиво под ногами не валяются.

В девять часов вечера Василич переминался у ворот Генки. Он поднял руку, чтобы постучать, и в этот момент калитка распахнулась. Румяная Жанна схватила его за руку и, втащив во двор, звонко чмокнула в щёку. Василич остолбенел, и Жанна громко рассмеялась.

— Смотрите, какой стесняшка! — воскликнула она. — Поторопись, без тебя шашлыки не пожарятся!

Мангал установили за домом, в огороде. Туда же притащили скамейки и стол. Там уже сидело человек пятнадцать — Василич всех знал. Если не по имени, то в лицо. Рыжему мужику он ходил за покупками, когда тот с похмелья валялся. А вот той семейной паре на почту бегал, посылку отсылал их дочери Леночке. Старушке в пёстром красном платочке он сковородку чугунную почистил. Все они жили на улице Победы, плюс-минус в одном квартале. Но Василич и не подозревал, что они настолько дружны. Он считал, что единственным связующим звеном между ними был Генка. Обстановка, правда, была странной. Напряжённой. Соседи переглядывались и в то же время старались не встречаться взглядами с Василичем.

— А вот и наш почётный гость! — закричал Генка. Из-за угла дома вышел незнакомый молодой парень с густыми кудрявыми волосами. Жгучий брюнет, глаза у него были неестественно чёрными, и от этой черноты Василичу стало жутко.

— Привет, — поздоровался брюнет.

— Привет, — пробормотал Василич.

— Мало из тебя шашлыка получится, — заявил парень.

Василич захлебнулся воздухом, а потом сорвался с места. Ну как сорвался — инвалидность ему дали, после того как ампутировали левую ногу. Протез был неудобным, и бегал Василич с трудом. Скорее скакал, как гусь с подбитой лапой. Конечно же, его моментально поймали, скрутили и бросили рядом с мангалом, от которого уже шёл сильный жар. Пламя взметнулось в ночное небо, выбрасывая искры. Жанна, выпив залпом полстакана вина, подошла к Василичу и принялась срезать с него одежду здоровенным мясницким ножом. Несколько раз её рука дрогнула, и лезвие оставило длинные неглубокие царапины.

— Отпустите, я никому не скажу, — всхлипнул Василич.

— Не скажешь, — согласился Генка. — Умолять о пощаде бесполезно. Я вообще-то хотел пригласить тебя в Истинный соседский союз, но потом мне пришло видение, — он наставительно поднял указательный палец вверх. — Чтобы Демоны посчитали нас за равных, нужно быть более жестокими, чем они. Более циничными и бесчеловечными. Мы должны доказать, что отринули сущность, полученную от рождения, и выбрали путь демонического развития.

— Но я же никому не скажу! — зарыдал Василич. — Развивайтесь как хотите!

— Что может быть ужаснее, чем жестоко убить и съесть собственного друга? — внезапно спросил Генка, и Василич в ужасе замотал головой. — Но, видишь ли, мы долго спорили, кого бы прикончить… — Генка развёл руками. — Добровольцев не было. Да и наш Истинный соседский союз слишком мал, чтобы разбрасываться его членами. Поэтому мы решили с кем-нибудь подружиться. Втереться в доверие. Жалеть, помогать, сочувствовать. Чтобы на фоне этого наше предательство выглядело ещё тошнотворнее. А тебя было так легко приручить, — он снисходительно потрепал Василича по щеке. — Словно брошенного котёнка.

— Помогите! — закричал Василич. Он с запозданием вспомнил, что рот ему не заклеили. — Помогите! Спасите! Убивают!

— Тише, тише, — протянул незнакомый брюнет, и его глаза покрылись серебряной плёнкой. А в следующую секунду что-то влажно шлёпнуло Василича по щеке. Он скосил глаза вбок и заорал от ужаса. Только вот из его рта не вырвалось ни звука. Он не знал, но голосовые связки теперь находились где-то в области кишечника. Однако он прекрасно видел собственный язык, который болтался в районе уха. Брюнет улыбнулся и, пригладив волосы Василича, доверительно прошептал: — С людьми намного интереснее, чем с животными.

— Прости, друг, — попросил Генка, присев перед ним на корточки. Его слова прозвучали изощрённым издевательством. Василич всхлипнул и в ужасе уставился ему за спину. Он думал, что сильнее испугаться уже не сможет. Однако, заметив Красного Демона, понял, что ошибался. Заскулив, Василич обмочил штаны и потерял сознание.

Как назло, мама и дед засиделись на кухне, из-за чего я опоздал на празднество сатанистов. Прибыл на место, когда бедолагу-дворника уже собирались разделывать. Мага я вычислил сразу — он не больно-то и скрывался, «играясь» над стариком. То уши ему менял местами, то пальцы приростил к позвоночнику — будто гребень у дракона. Хорошо, что дворник ничего не чувствовал. Видимо, заклинание работало совершенно безболезненно. Он первым обнаружил моё присутствие и вырубился от страха. Кровавые Доспехи, очевидно, его впечатлили.

— Не помешаю, господа сатанисты? — вежливо уточнил я и вышел из темноты.

Пышная дамочка завизжала и застряслась так сильно, что её объёмная грудь едва не выскочила из бюстгалтера. Кажется, её звали Жанной. В смысле не грудь, а женщину. Главарь безумцев — Генка — жадно на меня уставился и неожиданно грохнулся на колени, подполз поближе и попытался поцеловать мои ботинки.

— Свершилось! Возрадуйтесь! Нас заметили! Я же говорил! — прокричал он.

— Это человек, — поморщился маг. Его глаза вспыхнули серебром, и мои руки передислоцировались значительно ниже. Есть фильм «Эдвард руки-ножницы», так вот я теперь мог сыграть в «Руслан руки-из-жопы». Кровавый Доспех послушно подстроился под мою новую анатомию. Что-то новенькое. Если маг воздействует на живую материю на расстоянии и ему достаточно просто взглянуть на человека или животное, то… Я в дерьме. Словно вторя моим мыслям, ублюдок прилепил мне ноги на плечи.